Глава XI

БЕДНЫЙ МЭК

Жертва Розы не произвела того впечатления, на которое она рассчитывала. Взрослые оценили ее поступок по достоинству, они полюбили ее еще больше и всячески выказывали это. Зато мальчики вовсе не прониклись к ней уважением, как надеялась девочка. Чувства ее были глубоко оскорблены, когда она случайно услышала, как Арчи заявил, что в этом самопожертвовании не было никакого смысла. Принц огорчил ее еще больше, прибавив, что она «самый смешной цыпленок, которого он когда-либо видел». Нелегко было Розе переносить все это. Если мы и не желаем, чтобы о наших поступках трубили повсюду, все-таки бывает очень приятно, если их замечают.

Но совершенно неожиданно девочке удалось заслужить не только уважение, но еще и благодарность и расположение двоюродных братьев.

Вскоре после поездки на остров Мэк получил солнечный удар, ему было очень плохо. Это случилось так внезапно, что все страшно перепугались. Несколько дней жизнь мальчика была в опасности, но, к счастью, все обошлось. Он начал поправляться, и семейство радовалось его выздоровлению. Но тут новый удар поразил всех: Мэку стала грозить слепота.

У бедняги всегда было слабое зрение, а он еще перенапряг глаза непомерными нагрузками и усиленными занятиями.

Никто не смел передать ему ужасное предсказание знаменитого окулиста, который приезжал лечить мальчика. Мэк поначалу был очень терпелив. Он думал, что это всего лишь последствия солнечного удара и зрение восстановится, надо лишь отдохнуть несколько недель. Но разве можно за несколько недель восстановить то, что расстраивалось в течение нескольких лет! Мэку было строго запрещено читать, а это было единственное занятие, которое доставляло ему удовольствие. Все хотели читать ему вслух, и братья, особенно в начале болезни, рассматривали это как привилегию. Но неделя проходила за неделей, а бедный Мэк все еще был болен и вынужден был лежать в темной комнате. Усердие мальчиков мало-помалу ослабевало, и они, один за другим, стали уклоняться от этой обязанности. Никто их не бранил, так как все понимали, как тяжело деятельным и веселым ребятам сидеть взаперти во время каникул. Братья ограничивались теперь короткими посещениями больного, хотя искренне сочувствовали Мэку. Взрослые делали все, что от них зависело; но дядя Мэк был очень занят; а тетя Джейн читала таким нервным голосом, что ее невозможно было долго слушать; другие тетушки были поглощены своими заботами, хотя и выказывали мальчику участие.

Дядя Алек тоже не мог полностью посвящать больному все свое время, и если бы не Роза, то Бог знает, что сталось бы с бедным Червем. Ее голос был ему приятен, терпение девочки не истощалось, и время, казалось, не стоило ей ничего. Она от всего сердца хотела помочь брату, что само по себе было тому утешением.

Самопожертвование, вообще свойственное всем женщинам, было в этой девочке особенно развито, и Роза оставалась возле Мэка, когда все покинули его. Час за часом сидела она в темной комнате, где только один луч света падал на книгу, и читала. А мальчик лежал с завязанными глазами, наслаждаясь единственным удовольствием, которое поддерживало его в эти мрачные дни.

Иногда он бывал в таком дурном расположении духа, что угодить ему было просто невозможно. Мэк ворчал, что чтица без всякого увлечения читает серьезную книгу, которая его интересовала. Временами он впадал в отчаяние, и бедная девочка сама страдала, глядя на брата.

Роза терпеливо переносила все капризы больного, стараясь угодить Мэку. Когда он раздражался, она была ласкова с ним, спокойно читала одну за другой страницы серьезной книги, которые для нее не были сухи в одном только отношении — слезы, одна за другой, нередко скатывались на них; а когда Мэку становилось совсем худо, она старалась ободрить его.

Мальчик никогда не выражал свою благодарность словами, но глубоко чувствовал ее, и Роза ясно осознавала это.

Если кузина опаздывала, больной делался нетерпелив; когда ей надо было уходить, Мэк чувствовал себя обездоленным. Когда голова его болела более обыкновенного, Роза навевала ему сон пением старинных песен, которые так любил ее отец.

— Право, не знаю, что бы я делала без этого ребенка, — часто повторяла тетушка Джейн.

— Она одна стоит всех этих мальчиков, взятых вместе, — прибавлял дядя Мэк.

Благодарность Мэка согревала Розе душу, и, когда она, утомленная долгим чтением, смотрела на курчавую голову, лежавшую на подушке, и повязку на глазах кузена, ее сердце сжималось от сострадания, и это давало ей силы.

Роза даже не представляла, как много знаний приобрела она за время болезни Мэка благодаря книгам и своей ежедневной жертве. Она особенно любила повести и стихи, но кузен не ценил их. С тех пор как ему запретили читать, он не мог самостоятельно изучать любимых писателей — греков и римлян, а Роза не знала ни греческого языка, ни латыни. Поэтому Мэк просил читать ему книги о путешествиях, биографии великих людей, истории разных изобретений и открытий. Вначале Роза не разделяла его вкусов, но скоро заинтересовалась приключениями Ливингстона [13] и деятельностью Гобсона [14] в Индии. Другие серьезные книги тоже принесли большую пользу мечтательной девочке, а ее искреннее участие и терпение не только тронуло, но и покорило сердце мальчика, и много времени спустя они оба поняли, как много принесли им обоим эти скучные часы.

В одно ясное утро Роза уже заняла свое обычное место, собираясь читать историю французской революции и со страхом думая о том, как трудно ей выговаривать длинные имена. Мэк, бродивший по комнате, как слепой медведь, вдруг остановил ее, резко спросив:

— Какое сегодня число?

— Седьмое августа, кажется.

— Больше половины каникул уже прошло, а я наслаждался только одной неделей! Это ужасно! — воскликнул он.

— Да, это так, но со временем вы все наверстаете.

— Может быть, я и смогу все наверстать. Неужели этот старый дурак доктор думает, что я буду еще долго тут сидеть?

— Конечно, пока вашим глазам не станет лучше.

— Что он сказал, когда приходил в последний раз?

— Я не видела его, вы знаете. Могу я начать читать? Это, кажется, очень интересно.

— Читайте, мне все равно, — и Мэк лег на диван, опустив голову на подушку.

Роза собралась с духом и бойко прочла главы две. Она полагала, что совершенно правильно выговаривает трудные имена, поскольку Мэк ни разу ее не поправил. Девочке казалось, что он слушает с большим интересом. Но вдруг, не дождавшись, пока Роза дочитает фразу до конца, Мэк вскочил с дивана и сказал взволнованно:

— Остановитесь! Я все равно ничего не слышу, переведите на минуту дух. Мне надо кое-что спросить у вас.

— Что такое? — встревожилась Роза.

На душе у нее было тяжело, и голову переполняли печальные мысли, и теперь ей показалось, что Мэк это чувствовал. Следующий его вопрос показал девочке, что она не ошиблась.

— Послушайте, кузина, вы обязательно должны мне ответить.

— Пожалуйста… — начала Роза умоляющим голосом. — Вы должны мне сказать правду, или я сорву эти

повязки и стану смотреть на свет, пока у меня хватит сил, — и он приготовился исполнить свою угрозу.

— Я скажу! Скажу, если только знаю ответ; но ради Бога, не делайте ничего ужасного, — воскликнула девочка в отчаянии.

— Отлично! Слушайте и будьте откровенны, не так, как другие. Доктор, когда был в последний раз, нашел, что мои глаза в плохом состоянии. Не правда ли? Мама не скажет мне этого, а вы должны сказать.

— Да, Мэк, — ответ был едва слышным.

— А!

Больше он ничего не сказал, но Роза видела, как кузен крепко сжал губы и глубоко вздохнул. Он мужественно перенес удар и через минуту спросил твердым голосом:

— А когда, по его мнению, я буду в состоянии начать заниматься?

Тяжело было отвечать на этот вопрос, но она должна была это сделать, так как у тети Джейн не хватало духу сказать правду, а дядя Мэк прямо попросил Розу объявить бедному мальчику приговор врача.